 |
| Та самая крепость |
Я – художник. Молодой, амбициозный, уверенный в своих силах
человек, мечтающий одним движением кисти покорить Америку. Самым драгоценным
своим достоянием я считал краски, кисти и увесистый томик Бамеса с громким
названием «Анатомия для художника».
Наш путь пролегал через две страны – Австрию и Италию. Жизнь в Австрии была холодной, болезненной и какой-то не очень уютной. Сырые и грязные номера мы оставили с большой радостью и, уходя из номера, на вспотевшем от нашего тяжелого дыхания зеркале, я написал – «Все дороги ведут в Рим».
Наш поезд остановился на платформе и, лежа на
второй полке, я лениво прочитал показавшиеся в окне огромные буквы – Rome.
Прочитал и хотел было снова закрыть глаза. Но как ужаленный вскочил, присел на
край полки и суетливо начал соображать. Так, уважаемый Сергей Гргорьевич,
что-то очень созвучно со словом «Рим». А ведь Рим - это наш конечный
пункт назначения. Оживившийся вагон тоже подсказывал – мы приехали.
Выглянув еще раз в окно, я увидел знакомые лица встречающих. На улице было
ясно, солнечно а на душе запели соловьи. Наконец. Приехали. Взят еще один
рубеж, позади еще одна ступень к цели.
Нас разместили далеко за городом, в маленьком,
уютном городке с очень красивым именем Ментана. Я не говорю «названием», а
«именем», потому что это слово звучало для нас как мелодия, как звук
торжественного аккорда. Пройдя с тех пор долгий путь, повидав много стран и
побывав не один раз в Италии, вспомниная имя этого городка, во мне просыпается
ощущение праздника, радости и светлых надежд. Это также как запах, цвет, вкус
которые напоминают нам любимые места и дорогих нашему сердцу людей. Ментана –
это дверь в какой-то волшебный мир, которого мы ждали, на который надеялись.
Ментану мы видели как городок, расположившийся
на двух рядом стоящих холмах. На одном холме древняя крепость, на другой наша
гостиница. Гостиница была круглая и похожа на летающую тарелку, зависшую
над холмом по всем сторонам увитым виноградниками, маслинами, рядами пальм и
высоких кипарис. Дорога в отель спиралью огибала холм и создавала
дополнительное ощущение невесомости. Из окна нашего номера мы могли видеть
старую крепость, за которой вот уже не одну сотню лет протекает какая-то жизнь.
За этой стеной когда-то катили кареты, ходили дамы в длинных платьях а мужчины
в шляпах и со шпагами наперевес. За этой стеной любили, ненавидели, дрались на
дуэлях, покупали, продавали. За этой стеной, как чуть позже мы узнали, вершил
свои дела со своими «краснорубашечниками» и небезысвестный в Италии национальный
герой, борец за независимость страны Джузепе Гарибальди. Здесь его могила.
Здесь похоронены все его мечты и его заслуги.
Имея привычку рисовать все, что вижу, в одно
прекрасное утро, собрав свой походный этюдник я выбрался на пленер. Решил
побродить по окресностям, посмотреть необычные улицы, людей, непривычные дома,
стены, камни, деревья и, может быть, что-то запечатлеть на только что купленом
холсте. Налюбовавшись вдоволь окресностями, я решил просто сесть и написать
этюд с открывающегося вида на крепостную стену Ментаны. Вид был
действительно интересный. Я бы назвал его прекрасно-торжественным. Было такое
впечатление, что я рассматриваю картину Веронезе, Бордоне или Контельяно.
Раньше я видел это только в учебниках по истории искусств или в художественных
книгах. Даже колорит был тот, старо-итальянский, не очень цветной, слегка
коричневатый, как будто покрытый налетом времени.
Я работаю быстро. Не прошло и часа, как на
моем холсте уже были хорошо видны очертания города, тонущего в легкой дымке,
более яркие и хорошо очерченные дома и деревья переднего плана. Я впитывал в
себя свет и цвет и, пропуская их через себя, и кистью, и пальцами двигал краску
по холсту, добиваясь ощущения времени, воздуха и своего личного отношения к
тому, на чем останавился мой взгляд. Я был доволен. Хорошая, подумалось, будет
память о нашей жизни в Ментане. Кто его знает когда я еще раз здесь побываю? С
этими мыслями я вернулся в свой номер. Полюбовался своим творением в обстановке
гостиничного номера и прилег отдохнуть.
Вечером, как всегда по расписанию -
ужин. За окном уже стемнело. Мы сидели в ресторане, который, как я уже сказал,
своими стеклянными окнами напоминал граненый стакан, инопланетного происхождения.
Для нас, с детства привыкших к приблизельным линиям и относительным углам в
советской архитектуре, даже изнутри этот зал ресторана казался летающей
тарелкой с безупречными углами, линиями и формами. Мы аппетитно поглощали
никогда не надоедающие спагетти с пахнущими почему-то бензином мандаринами, как
вдруг за окном раздалась сирена пожарной машины. Она нарастала и усиливалась
присоединяющимися к ней обертонами полицейских машин. Все вокруг свистело, гудело,
визжало и что-то светящееся, разноцветной полосой неслось к крепостным воротам
города, расположившегося на противоположном холме.
Что произошло? Что случилось? Раздавались
справа и слева вопросы наших соотечественников. Мы выбежали на улицу и увидели
страшную картину. Крепостная стена Ментаны в буквальном смысле сползла с холма
как песочный домик, осела, открыв нашему взору то, что происходило по ту
сторону. Да-да, имено та стена, которой я сегодня утром любовался, которая
наводила на меня и грусные и торжественные размышления о далеком прошлом, о
бренностит человеческого существоваания , кирпичи и черепицу которой я стрался
упорядочить на своей картине сейчас просто исчезла.
Утром, когда первые лучи солнца осветили город
на противополодном холме нашему взору предстала картина, настоящей трагедии.
Это был не сон. Крепостная стена, которая вчера вдохновляла меня на творчество,
как будто ушла под землю, неожиданно обнажив все, что было позади нее. Как не
вовремя открытый театральный занавес. Как будто, кто-то взял и заглянул в
душу тех, чье жилье вплотную примыкало к стене с другой стороны. Мебель,
домашняя утварь, какая-то одежда беспомощно свисали с обломков стропил,
настроенных когда-то перегородок и канализационных труб. Стена, которая
простояла не одну сотню лет, вдруг, в одну минуту оказалась разрушенной. Она
просто исчезла...
Я чувствал себя виноватым. Я чувствовал себя
причастным к происшешему. Я смотрел на свою картину, воровски притаившуюся в
углу комнаты, и не мог поверить. Силен, брат, силен, стучало в висках. Может не
стоило браться за кисти? Может быть не нужно было так сильно увлекаться
живописью? Может не произошло бы этой ужасной трагедии если бы не мой
пристальный, назойливый взгляд? На картине стена есть, а за окном ее уже
нет. Да, велика сила искусства.
Я шел по центральной улице Ментаны, нес свою
картину в местную галерею и мне казалось, что люди на меня смотрят с каким-то
подозрением. Мне казалось, что они читают мои мысли и насквозь видят мое
преступление, аккуратно прикрытое картонкой и упакованное в красивый пакет. Я
прибавил шаг и постарался об этом не думать.
Картину, купила местная галерея, стену
отстроили, люди давно уже привыкли к новому виду своего города а я больше не
пишу архитектру. Боюсь. Как бы чего не вышло.
Сергей Яценко
